Медицинская служба ФСИН
Проблемы оказания
медицинской помощи, значимые для соблюдения
запрета пыток и жестокого обращения
Суровость vs. необратимость
Текст: Наталья Таубина, фонд «Общественный вердикт»
Мы стоим в одном из залов Заволжского районного суда города Ярославля. Идет оглашение приговора бывшему сотруднику исправительной колонии ИК-1 Ярославкой области Сергею Ефремову. Рядом со мной его жена – совсем молоденькая, с большими глазами, что-то теребит в руках, волнуется, но держится. В зале она единственная, кто пришел поддержать Ефремова. Они переглядываются. Судья оглашает, что вина установлена, действовал совместно и согласованно группой лиц, признает это отягчающим обстоятельством, не находит оснований для наказания в виде условного срока. В этот момент Ефремов показывает жене глазами, мол, видишь, все плохо, будет по максимуму.
Я смотрю на Ефремова и его жену и не могу отделаться от мысли, что если бы увидела их гуляющими в парке или сидящими в кафе, мне бы никогда не пришло в голову подумать, что этот человек способен на насилие в отношении человека, находящегося в полном его подчинении.
Сергей Ефремов – бывший замначальника оперативного отдела ИК-1. В июне 2017 года он не менее четырех раз ударил по голове заключенного Евгения Макарова, когда того, «распятого» на парте, пытали другие сотрудники колонии.
Ефремов был задержан практически сразу после публикации пыточного видео.
На допросах он признал вину и согласился сотрудничать со следствием, активно давал показания на других сотрудников колонии, обвиняемых в пытках.
15 января 2019 года суд приговорил Ефремова к 4 годам лишения свободы. Обвинение запрашивало 5 лет – это максимальный возможный по нашему УК срок в случае досудебного соглашения.
В эти же дни были оглашены еще три приговора за другие эпизоды пыток в ярославских колониях. Бывшие сотрудники признали вину. Один, Максим Яблоков, получил три с половиной года колонии, трое других — Роман Оныпа, Владислав Писаревский и Владимир Костюк — условные сроки.
Сегодня начинается основной процесс большого дела о пытках в ярославских колониях. На скамье подсудимых 14 бывших сотрудников ярославской ФСИН, включая начальника колонии и его заместителя. Большинство из них уже полтора года в СИЗО. Всю эту неделю на нашей странице в ФБ и на телеграм канале Ярославское дело (https://t.me/yardelo) мы публикуем короткие досье о каждом из них. Вот выдержки. С одной стороны, семьи, дети, характеризуются положительно, отличаются опрятностью, грамотные и дисциплинированные сотрудники. С другой, во время пыток Евгения Макарова нанес как минимум 129 ударов дубинкой по ногам и поливал их водой для усиления боли, не менее 119 ударов кулаками и дубинкой по ногам и лицу, удерживал Макарова силой и нанес как минимум 58 ударов дубинкой по его ногам, оборачивал голову заключенного полотенцем, затыкал рот и душил, лил из ведра воду на голову, чтобы не терял сознание, заливал воду в рот Макарову, от чего тот задыхался.
Под нашими постами идет активное обсуждение. Очень много жестких комментариев, нас даже обвиняют, что мы продались и довольствуемся условными сроками, что таких извергов надо наказывать сурово, на многие годы лишения свободы, что условные приговоры ничему не научат и не станут назиданием другим.
А мне вот кажется, что если бы у Ефремова была машина времени, и он бы в июне 2017 года мог перенестись в будущее и увидеть себя в зале суда, как ему надевают наручники, а жена в момент прощания снимает цепочку с его шеи, поскольку в камере с цепочкой нельзя, он бы десять раз подумал, прежде чем бить Евгения Макарова по голове.
Но все они до последнего были убеждены, что останутся безнаказанными, что система их прикроет, ведь они выполняли приказ начальства, неважно, что незаконный.
И нет на балансе ФСИН машин времени, а есть только дубинки, приказ начальства, установка, что самый эффективный способ воспитания заключенных и поддержания порядка в колонии – это насилие, а также поддерживаемое в обществе согласие с тем, что по-другому с ними нельзя.
Поэтому, я убеждена, что назиданием для других в первую очередь будет не суровость наказания, а его неотвратимость. Вот когда каждый случай незаконного насилия будет расследоваться и доходить до суда, а применившие насилие судами будут признаваться виновными, вот тогда можно будет ожидать изменений.
Другие материалы:
История Людмилы Строгалевой
Как осужденная, а потом правозащитники бились за ее жизнь, а врачи ФСИН — за ее смерть
Тюремная медицина: системная несостоятельность
История Ивана Зверева
Больница за решеткой
Трагическая история Артура Романова как иллюстрация проблем тюремной медицины
Кандалы будут применять ко всем, кто обвиняется в дискредитации российской армии?
Эксперты «Общественного вердикта» о перспективе применения наножников к подозреваемым
Вернуть заключенного в тюрьму
Что делать, если вашего родственника отправили на боевые действия в зону военного конфликта
На фоне СВО в России резко сократилось тюремное население
Развернутый комментарий директора «Общественного вердикта» Натальи Таубиной
Наручники или наножники? Нет, кандалы «Ажур»
Подзащитного фонда «Общественный вердикт», признанного потерпевшим по «Самарскому делу» о пытках, подбросе наркотиков и фальсификации доказательств, доставили в суд в кандалах. В практике дел фонда этот случай — первый и совершенно неожиданный. Рассказываем, могут ли вообще применяться кандалы в 21 веке, тем более к потерпевшим.
«Уже нечего бояться»
Десятого марта в Заволжском районном суде Ярославля, где судят бывших сотрудников ИК-7 Сардора Зиябова и Дмитрия Никитенко, допрашивали потерпевших. Один из них – 28-летний Алексей Николаев.
«Не имеет смысла» Допрос Артура Гукасяна в суде
Артур Гукасян, бывший заключенный ярославской ИК-1, сейчас выступает в роли свидетеля по одному из уголовных дел большого Ярославского процесса (ССЫЛКА на текст в рубрике «Материалы» «Список дел Ярославского процесса»). Дело возбудили по следам массового избиения заключенных в колонии во время обыска в 2016 году. Гукасян признан потерпевшим. Обвиняемыми по делу проходят бывшие сотрудники ИК-8 Сардор Зиябов и Дмитрий Никитенко, один из них избивал заключенных резиновой палкой в коридоре штрафного изолятора, другой же – наказывал их, избивая мокрой простыней по спине ногам и голове в классе воспитательной работы.