– Жаль, что процесс не закрытый. Показательная порка, – замечает до начала заседаний по эпизоду «В ШИЗО бегом», по которому за избиение заключенных судят фсиновцев Сардора Зиябова и Дмитрия Никитенко , адвокат одного из обвиняемых.

– Ну, не безосновательная, – говорит на это прокурор.

– Часто такое практиковалось, избиения? – интересуется гособвинитель у потерпевшего Алексея Николаева.

– Каждый день, – отвечает тот. –В первый же день только из автозака вышел, мне сразу с ноги. Я просто мужик, работяга… Меня, что, должныкаждый день избивать? Как только увидят, сразу цепляли. Каждый день докапывались. Я и голый стоял. Когда в клубе стал работать, там смог от них [сотрудников] спрятаться. У нас многие не писали заявления после избиения. Блатные кричали, что это западло. Из года в год никто не писал.

Процесс начинается с допроса Ефремовой – жены Сергея Ефремова, осужденного за пытки заключенного Евгения Макарова. Она рассказывает, что передала следователю диск с видеозаписями попросьбе своего мужа, когда тот был уже в СИЗО. Прокурор ходатайствует об оглашении ранних показаний Ефремовой. Судья спрашивается у подсудимых, нет ли у них возражений.

– Нет, – отвечает Николаев, перепутав себя с подсудимым.

– Вы сейчас потерпевший, – поправляет егосудья.

– Скоро будет [подсудимым], – улыбаясь, комментирует сестра Сардора Зиябова, которая находится в зале.

Следующим допрашивают потерпевшего Артура Гукасяна. Он много раз попадал в ШИЗО за нарушения внутреннего распорядка.

– В тот день [когда заключенных избили сотрудники колонии] проводились обыскные мероприятия, – вспоминает он. – Я находился в ШИЗО-7. Со мной около пяти человек, что ли, было. Мы позавтракали, стали читать книги, потом зашли сотрудники спецназа. Много. Они попросили пройти нам в сторону класса, пробежать. Я шел, а не бежал, потому что это требование незаконное. Сотрудников было много. Примерно 20 человек. Стояли по обе стороны коридора. Потом нас вернули на исходную, посчитали, что мы медленно ходим.

– Какие действия в отношении вас применялись, вы можете пояснить? – просит подробностей прокурор.

– Мне тяжело, – честно говорит Гукасян. – Меня избивали в помещении класса, я стоял лицом к стене.

Многогопострадавший уже не помнит. Помнит, как мучительно кричали в коридоре его знакомые из ШИЗО-6. Помнит, что подсудимый Никитенко ударил его ногой. Помнит удары дубинками. Били в нижнюю часть тела. Сколько раз? Боится вспомнить.

– Физическую боль испытывали? – спрашивает гособвинитель.

– Конечно, я же живой, – отвечает Гукасян.

После избиения заключенный обратился за медпомощью, но врач к нему так и не пришел. Писать жалобу он не стал – посчитал, что никакого результата это не даст. Неоднократно, говорит, проходил такое.

– Каждыйраз во время обыскных мероприятий применялось насилие? – уточняет судья.

– Каждый раз, – говорит потерпевший. – Били постоянно. Резиновыми палками и ногами.

– К руководству не обращались?

– Не видел смысла.

– А в прокуратуру по надзору за исправительными учреждениями?

– Так прокурор сам присутствует при этих обысках, – говорит Гукасян.

В зале включают запись избиения. Пострадавший не решается назвать то, что видит на экране. «Я вижу то, что и вы видите. Здесь что-то происходит», – поясняет он и признает, что не хочет вспоминать все, что пережил. Решено зачитать его ранние показания. Из них следует, что били тюремщики сильнее тех, кто медленнее бежал во время обыска. Артур Гукасян от ударов дважды падал и не мог дышать. Его ударили более 15 раз. Били кулаками и ногами. А после поставили на растяжку. Действия сотрудников были слаженными. «Сардор по натуре жесткий и агрессивный, крайне негативно относитьсяк осужденным», – описывал подсудимого потерпевший.

– Ужасную [боль испытывал], – отвечает на вопрос о боли, заданный адвокатом подсудимого, наверное, раз в десятый. Гукасян роняет микрофон с кафедры. – Извините, сильно нервничаю. У меня больше нет сил говорить об этом.

Приглашают Алексея Николаева – того самого, который до начала заседания рассказывал прокурору, что укрыться от побоев можно было в клубе. Алексей художник, в ИК-1 его привезли из рязанской колонии. Там, по его словам, такого беспредела не было:

– В рязанской колонии сотрудники вежливые, говорят: «Пожалуйста, руки за спину». А в эту [ИК-1 Ярославля] я только приехал, меня избили, как вновь прибывшего. Потом на корточки на час посадили. На карантине били до черных синяков. За то, что я не делал зарядку. Они [сотрудники] у меня папку с рисунками порвали, поэтому я зарядку не стал делать, из принципа. В медпункт обращался неоднократно, но там говорили: «Протирайте синяки соленой водой, это нормально».

Когда в ШИЗО проходил обыск, Николаева, как и Гукасяна, заставили бежать по коридору с убранными за спину руками. Пока он бежал, его били палками и ногами, давали подзатыльники. Потом его поставили на растяжку звездочкой вплотную к стене. Заместитель начальника по безопасности приказал ему: «Доклад!». Николаев спросил, что это такое. Тогда его взяли под руки, положили лицом вниз на парты и стали бить мокрой простыней, смотанной в узел. Били по спине, ногам, ягодицам. Когда потерпевший стал объяснять, почему не сопротивлялся избиению («меняокружали более 10 человек, каждый из них по 80 кг, у каждого спецподготовка»), родственники, друзья и сами подсудимые смеются. Обратно в камеру, вспоминает Гукасян, тоже нужно было бежать – под пинки. Медики фиксировать побои отказались. Руководству колонии жаловаться не стал, поскольку «там все заодно».

– Да и я боялсяпотому что, – добавляет он. – Могли бы и изнасиловать, кто его знает. Могли убить… С того момента, как я приехал, в колонии было шесть летальных случаев.

Подсудимые, слушая Николаева, улыбаются.

– Мне было стыдно, что я взрослый мужчина, чтоу меня есть ребенок, а меня взяли и просто так избили толпа мужиков, – продолжает он.

Вопросы задает адвокат одного из подсудимых – Перевозчиков. Судья требует защитника дослушивать ответы свидетеля до конца.

– Если вам не нравится ответ свидетеля, не нужно его перебивать, – судья делает Перевозчикову замечание.

Есть вопросы к Николаеву и у Зиябова. Пока потерпевший отвечает, второй подсудимый Никитенко смеется.

– Ничего смешного в этом нет! – поворачивается к нему Николаев.

После заседания адвокат «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова, представляющая потерпевших, написала в соцсетях:

«Сегодня в Заволжском суде по делу в отношении сотрудников ИК-8 Ярославля Сардора Зиябова и Дмитрия Никитенко был день допроса потерпевших. От точных, подробных показаний о том, как над ними издевались сотрудники УФСИН, плохо, мне кажется, стало всем. Мне, что понятно, еле слезы сдерживала, трудно представляю, как им самим пришлось сегодня. Один из потерпевших попросил даже перерыв, чтобы прийти в себя. Так и сказал: «Мне сложно». Огромной силы ребята. Пережить такое и ещё раз от раза к этому возвращаться. Проникся и прокурор, и судья. Хотелось, чтобы быстрее все это сегодня закончилось. Я обычно, помимо диктофона, веду записи на бумаге. Сегодня просто сидела и слушала, натянутая как струна. Невозможно было слушать про то, как стояла очередь из осуждённых в коридоре на «растяжке», где каждый ждал своей очереди на избиение. Про крики из уже печального класса воспитательной работы. Про то, как потерпевший видел, как завязанную в узел простыню опускают в большой литровый стакан с водой, чтобы было больнее, и бьют по ягодицам, ногам, спине.При этом родственники, друзья и сами подсудимые, которые являются бывшими сотрудниками колонии, смеются в зале суда.Потерпевший не выдержал и сделал замечание: «Ничего смешного не вижу». А у меня в голове в таких случаях один вопрос к этим людям – вы себя на месте этого паренька представляете? Наверное, тоже было бы смешно…».

– Пытки – это шоковая психологическая травма, с которой психика даже взрослого, психически устойчивого и сильного человека справляется с огромным трудом. Случившееся с ними выходит за рамки обычного человеческого опыта, именно поэтому о пережитых пытках предельно сложно говорить и писать, – поясняет руководитель психологических программ «Общественного вердикта» Светлана Яблонская. – И когда наши пострадавшие оказываются в ситуации, когда им по сути снова приходится пережить произошедшее, взглянуть в глаза тем, кто осуществлял над ними насилие, им очень сложно. Возможны самые разные реакции со стороны психики и тела.

Интервью с бывшим заключенным Алексеем Николаевым

«Профессия надзирателя у нас в России, как мне кажется, стала уже образом жизни», – считает бывший заключенный печально известной ярославской колонии ИК-1 Алексей Николаев.

10 марта Николаева допросили в суде. После заседания исследователь-документалист фонда «Общественный вердикт» Ксения Гагай взяла у него интервью, посмотреть запись можно здесь.

В 2016 году сотрудники колонии избивали Николаева по спине и ногам мокрой простыней, завязанной в узел за то, что Николаев не смог ответить на требование надзирателя, которое состояло из одного слова – «доклад».

Обвиняемыми по этому эпизоду «Ярославского дела» проходят бывшие фсиновцы Сардор Зиябов и Дмитрий Никитенко. Пока Николаев – единственный бывший заключенный ИК-1, который, не попав на видеозаписи избиений, признан потерпевшим в уголовном деле.