История Людмилы Строгалевой
Как осужденная, а потом правозащитники бились за ее жизнь, а врачи ФСИН — за ее смерть
Текст: Анатолий Папп
Редакция: Асмик Новикова
Людмила Строгалева отбывала наказание (2 года и 11 месяцев) в исправительной колонии № 4 Калининградской области.
У нее было диагностировано серьезное заболевание, препятствующее отбыванию наказания, поэтому она надеялась подать документы на освидетельствование и дальнейшее освобождение.
Но случилась трагическая история: сначала гражданская больница, в которой раньше лечилась Людмила по поводу ВИЧ (ГБУЗ Инфекционная больница Калининградской области), а за ней тюремные медики (ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России по Калининградской области и ее филиалы: Больница и Медчасть ИК-4, где она отбывала наказание) сделали все, чтобы освобождение не состоялось.
После решения суда, закрепившего отказ в освидетельствовании осужденной, через месяц мучений Людмила умерла.
Ко времени посадки в июне 2017 года ей был 41 год. Последний, как и несколько предыдущих двух-трехлетних сроков, она получила по «наркоманской» 228 статье УК. Кроме типичных для наркозависимых ВИЧ и гепатита С, имела ряд хронических заболеваний, в том числе энцефалопатию. В сентябре 2017 года она обратилась в КРОО «Статус плюс» — общественную организацию, которая занимается проблемами людей с социально-значимыми заболеваниями и в которой ей раньше уже помогали. У Людмилы ухудшилось здоровье и были проблемы с доступом к медицинским услугам, планировалось подать документы для освидетельствования на специальной медицинской комиссии при УФСИН.
ПОДЛОЖНЫЙ ЭПИКРИЗ
Доверенным лицом Людмилы стал «равный консультант» КРОО «Статус плюс» Василий Бубнов. Термин «равный консультант» в приложении к социальным организациям означает помощника, который имеет тот же диагноз или опыт, что и клиент. Бубнов по доверенности начал собирать документы для медкомиссии, в том числе из областной инфекционной больницы, где Людмила ранее лечилась. Некоторые медицинские документы Строгалевой у Бубнова на руках уже были, он, тем не менее, запросил их свежие копии, потому что предполагал возможность подлога документов. Позже он прямо об этом писал в своей жалобе в прокуратуру: «Я решил снова запросить в инфекционной больнице медицинскую карту Строгалевой, поскольку предполагал, что медработники внесли другие сведения в указанную медицинскую карту для того, чтобы последнюю не освободили из колонии». Ровно это и случилось, но не сразу. Почти месяц больница не выдавала документы: в «Центре СПИД» (подразделении Инфекционной больницы), где Строгалева раньше лечилась, говорили, что запрос из администрации больницы к ним не поступал, при этом, по словам Бубнова, «секретарь главного врача в инфекционной больнице утверждала, что корреспонденция была отправлена сразу же (при получении заявления)». «После этого я обратился в прокуратуру Ленинградского р-на гор. Калининграда и еще раз принес копию заявления в Центр СПИД, где его приняли в канцелярии 23.01.2018 г. …26.01.2018 мне выдали в Центре СПИД запрошенные мной эпикризы» (Из заявления Бубнова В.В. в Следственный комитет от 02.02.2018 г.).
Подозрения Бубнова оправдались: когда он сравнил имеющийся у него на руках выданный Инфекционной больницей в 2013 г. выписной эпикриз с только что полученной копией того же документа, обнаружилось, что в «свежем» эпикризе отсутствует запись о самом важном заболевании: «энцефалопатия сочетанного генеза», которое входит в установленный законом перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания. Второго февраля Бубнов написал заявление в Следственный комитет, в котором изложил историю с фальшивым эпикризом и обвинил сотрудников инфекционной больницы в служебном подлоге (ст. 292 УК РФ) и «нарушении права С. на доступ к лечению, достоверной информации и освобождению от отбывания наказания». Он попросил следователей провести проверку больницы и возбудить уголовное дело против виновных.
28 марта следователь СК, старший лейтенант юстиции А.А. Елисеев, вынес Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Следствие определило, кто изготовил неточную «копию» эпикриза — в этом призналась Николаенко Елена Александровна, заведующая 2-м инфекционным отделением ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области»: «Документы изготовлены мной, подписи в них принадлежат мне, как и моя личная печать. …Могу предположить, что мной была допущена техническая ошибка при изготовлении второго варианта выписного эпикриза, …в котором я случайно не указала диагноз — «энцефалопатия сочетанного генеза»», — написала она в своем объяснении следователю.
В свою очередь следователь указал, что она не является должностным лицом (то есть субъектом преступления в рамках ст. 292 УК РФ), а сам эпикриз не является предметом преступления, так как не относится к официальным документам, «удостоверяющим факты, влекущие юридические последствия в виде предоставления или лишения прав и обязанностей». Следователь отметил также, что «заявителем не было представлено никаких доказательств, что Николаенко Е.А. действовала из корыстной или иной личной заинтересованности». «Кроме того, — добавил следователь — сама Николаенко Е.А. указывает на то, что при составлении выписного эпикриза ей была допущена техническая ошибка и не указано одно из заболеваний, тем самым опровергая доводы заявителя об умышленном внесении заведомо ложных сведений в выписной эпикриз».
Но доводы следователя не соответствуют фактическим обстоятельствам дела.
Ссылаясь на Уголовный Кодекс, следователь указывает, что «должностными лицами в статьях главы 30 УК РФ признаются лица, …осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях». А Согласно п.4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 №19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» «организационно-распорядительные функции включают в себя, например, руководство коллективом, расстановку и подбор кадров, организацию труда или службы подчиненных, поддержание дисциплины, применение мер поощрения и наложение дисциплинарных взысканий» (курсив наш).
«Как следует из должностной инструкции Николаенко Е.А., пишет далее следователь, она не обладала ни организационно-распорядительными, ни административно-хозяйственными функциями и поэтому не является, по мнению следствия, должностным лицом.» Это потрясающее утверждение следователь делает несмотря на то, что в материалах проверки содержится копия этой должностной инструкции, в которой все вышеперечисленные «организационно-распорядительные функции» содержатся.
«Должностная инструкция №10 заведующего отделением», цитаты:
«Заведующий отделением больницы осуществляет руководство работой медицинского персонала, всей диагностической, лечебно-профилактической и административно-хозяйственной работой вверенного ему отделения…
Распоряжения заведующего являются обязательными для всего персонала отделения.». Подробнее обязанности заведующего (32 пункта) описываются в должностной инструкции Николаенко в следующих выражениях:
— «Организует и обеспечивает», «распределяет», «осуществляет регулярный контроль за работой врачей», «составляет план работы отделения»;
— «Контролирует правильность и своевременность составления» списков лекарств»;
— «Проверяет обоснованность и правильность» выписки справок и направлений;
— «контролирует», «принимает меры», «доводит до сведения», «осуществляет контроль», «организует и проводит мероприятия», «контролирует соблюдение правил», «проводит совещания с персоналом», «организует труд врачей и медицинских сестер», «утверждает график отпусков сотрудников», «проводит воспитательную работу в коллективе», «контролирует своевременность и правильность составления табелей на заработную плату и заверяет их своей подписью», участвует в подборе кадров, проводит расстановку кадров в отделении, представляет подчиненных к поощрению».
Не составляет труда найти и прямые авторитетные утверждения о том, что заведующая отделением областной больницы является лицом, выступающем в официальном качестве (должностным лицом). Например, в научной статье доктора юридических наук Полукарова А.В. «Должностные лица сферы здравоохранения как субъекты коррупционных преступлений» прямо говорится, что «отдельные медицинские работники являются должностными лицами в силу своего статуса, поскольку руководят определенным участком, отделением, подразделением медицинского учреждения (главный врач, заведующий отделением, их заместители)».
Что касается статуса выписного эпикриза, который следователь назвал «первичным учетным медицинским документом больного, предназначенным для внутреннего обращения в лечебно-профилактическом учреждении», доводы следователя тоже звучат странно. Во-первых, выписной эпикриз — это официальная справка (форма 027/у), предназначена, в том числе, для предъявления вне выдавшего ее лечебного учреждения. На медицинских ресурсах говорится, что «к ее применению есть отсылка во многих ведомственных актах: Приказ Минздравсоцразвития РФ № 275. Письмо Минздрава РФ № 14-6/242888. Документы региональных органов здравоохранения. Данная форма включена в перечень медицинской документации, утвержденной приказом Минздрава СССР № 1030.».
Во-вторых считать, что лишение осужденной права на освобождение от наказания не лишает ее прав — это просто в лоб называть белое черным (как и с определением «должностного лица»). Следователь заявил, что у подделки нет правовых последствий. Но весь смысл этой подделки именно в последствиях. От действий Николаенко Е.А. для Строгалевой наступили самын настоящие правовые последствия: не состоялось ее досрочное освобождение, во время нахождения в ИК она получала недостаточное лечение и, как следствие, умерла.
Из документов остается непонятным вопрос, кто именно производил копирование медицинской документации. Заведующая лечебно-диспансерным отделением Центра СПИД Хромова И.Е. в своих объяснениях следователю предлагает следующую версию:
«Вопрос следователя: В ходе опроса вам на обозрение предъявляется подготовленный вами ответ на заявление Бубнова В.В. от 25.01.2018, вместе с выписным эпикризом С. Л.А. от 06.10.2013. Ознакомьтесь с указанными документами и поясните, кто готовил копию указанного выписного эпикриза и кто вам ее передал?» Ответ: Копия указанного выписного эпикриза была изготовлена сотрудником регистратуры из карты диспансерного наблюдения № 1926 больной Строгалевой Л.А., которая хранится в регистратуре Центра СПИД. После этого указанная копия была заверена подписью руководителя Центра СПИД Черкес Николая Николаевича, а также печатью для справок.» А заведующая отделением Николаенко Е.А., как выше говорилось, утверждает, что документы изготовила она, подписи и печать в них ее. Остается загадкой, почему следователь выбрал именно вторую версию и почему в деле нет объяснений руководителя Центра СПИД Н.Н. Черкеса. Пришлось бы объяснять, что он тоже «не должностное лицо»? Этот вопрос задавал и В.В. Бубнов: «Следствие трактует, что на основании должностной инструкции Николаенко Е.Н., она не обладает ни организационно-распорядительными, ни административно-хозяйственными функциями, исходя из этого, не является должностным лицом.
Возникает закономерный вопрос — на каком основании в этом случае она подписывает медицинскую документацию и кто на самом деле является ответственным лицом по документообороту (в том числе выдаче и подписании копий документов в ГБУЗ Инфекционная больница Калининградской области?» (Из жалобы В.В. Бубнова в СК от 30.11.2018 на постановление об отказе в удовлетворении жалобы от 25.10.2018).
Следователь пытается подать дело так, будто произошла мелкая ошибка, выпал буквально один диагноз. На этом же настаивает Е.А Николаенко, говоря о «технической ошибке» и «случайности».
Однако в ее подделке вовсе не одно искажение, как пытаются представить фальсификаторша и выгораживающий ее следователь: в таблицу анализов крови больной вставлены целых две строки, с датами и цифрами показателей, 14 новых записей, которых в оригинальном эпикризе нет. Это опровергает версию о «случайном характере» подделки. И на это тоже обратил внимание Бубнов, и почему-то не заметил следователь. В своей более поздней жалобе Бубнов указал на еще одну «ошибку» в поддельном эпикризе: «В выписных эпикризах ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области» отмечено, что Строгалева Л.А. находилась на лечении в отд. № 2 с 23.08.2013 по 06.10.2013.» А в справке об освобождении Строгалевой дата отбывания наказания в местах лишения свободы — с 1 октября 2013 года. «Создается стойкое впечатление, что в больнице приписывают койко-дни с целью получения дополнительного неправомерного финансирования от государства». (Из жалобы В.В. Бубнова в СК от 30.11.2018 на постановление об отказе в удовлетворении жалобы от 25.10.2018). Козырный довод следователя — показания самой фальсификаторши:
«Николаенко Е.А. указывает на то, что при составлении выписного эпикриза ей была допущена техническая ошибка и не указано одно из заболеваний — энцефалопатия сочетанного генеза, тем самым опровергая доводы заявителя об умышленном внесении заведомо ложных сведений в выписной эпикриз» (здесь и далее выделено нами). Здесь остается гадать, знает ли следователь разницу между словами «отвергать» и «опровергать», или притворяется, что не знает? Для «опровержения» нужны доводы, доказательства, а не голословное отрицание вины. В конце следователь добавляет, что «заявителем не было представлено никаких доказательств, что Николаенко Е.А. действовала из корыстной или иной личной заинтересованности», как-будто упрекая заявителя в недостаточно качественном расследовании. Можно подумать, что это заявитель, а не следствие должен обнаружить мотив сговора гражданских медиков со фсиновцами. А ведь Бубнов и в самом деле в своем заявлении пишет, что предполагал возможность фальсификации, подавая заявку на получение документов. Неужели он случайно угадал, как поведут себя медики инфекционной больницы? Почему же следователь не расспросил его о причинах такой прозорливости и не проверил основательность его догадок? Но в материалах проверки никаких дополнительных опросов Бубнова нет.
«Таким образом в ходе проведенной проверки объективных данных, свидетельствующих о том, что Николаенко Е.А. было совершено преступление, предусмотренное статьей 292 УК РФ или иные противоправные действия, не получено, в связи с чем оснований для возбуждения уголовного дела нет», — резюмировал следователь. И постановил: «отказать в возбуждении уголовного дела по ст. 292 УК РФ о неправомерных действиях Николаенко Е.А. в связи с отсутствием в их действиях состава указанного преступления».
На этом история с подложным эпикризом не закончилась: не прошло и месяца, как постановление следователя Елисеева об отказе в возбуждении уголовного дела было отменено его же вышестоящим начальством: 22 апреля 2018 года заместитель руководителя следственного отдела по Ленинградскому району г. Калининграда СУ СК РФ по Калининградской области майор юстиции Киселева Т.А., рассмотрев материалы проверки № 405-142 пр-18, пришла к выводу о том, что «оно подлежит отмене как незаконное и необоснованное». Главная причина — «поскольку в ходе проверки не дана юридическая оценка действиям должностных лиц ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области» по ст. 293 УК РФ». Было принято новое постановление: отказ в возбуждении уголовного дела отменить, провести новую проверку, поручить ее все тому же Елисееву. Еще через месяц, 25 мая 2018 года, следователь Елисеев повторно принял постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, используя те же доводы, почти полностью совпадающее текстуально с первыми. Никакой «юридической оценки действиям должностных лиц ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области» по ст. 293 УК РФ», как требовало его начальство, Елисеев не произвел.
19 октября 2018 года Бубнов послал жалобу в СК на 2-е постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по фальсификации документов (от 25 мая) «в связи с его предвзятостью и несоответствием выводов следователя фактическим обстоятельствам дела». Кроме того, Бубнов указал на новые обстоятельства в деле (открытые им приписки койко-дней). Уже 25 октября следователь СК Жмылева отказала ему в удовлетворении жалобы на том основании, что постановление об отказе уже отменялась и дополнительная проверка проводилась. 30 ноября Бубнов написал еще одну жалобу с просьбой отменить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 25 мая и на этот раз добился новой проверки: 28 декабря заместителем следственного управления, полковником юстиции Богдановым отменено первое, мартовское постановление следователя Елисеева об отказе в возбуждении уголовного дела по фальсификации документов и назначена новая проверка, организовать которую поручено начальнику следственного отдела Шляхтину К.Л., тоже полковнику юстиции. Ему приказано «организовать полную и всестороннюю проверку и лично контролировать ход ее проведения». Несмотря на серьезный тон и высокие звания, фигурирующие в переписке, 19 января 2019 года, следователем СК, старшим лейтенантом юстиции А.И. Курковым было принято третье постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, которое содержательно — полная копия первых двух.
В ходе этой последней, третьей проверки 26 декабря 2018 года появился еще один документ: письмо главного врача инфекционной больницы Бигулова В.Н. начальнику юридического отдела Минздрава Калининградской области Макарову М.Ф., такая «объяснительная записка» начальству. В ней сообщается, что «по факту обращения Бубнова В.В. по оказанию медицинской помощи больной Строгалевой проведена служебная проверка». Содержательно письмо состоит из указаний на асоциальное поведение Строгалевой, которую называют почему-то в среднем роде: «выявлено, как лицо, живущее с ВИЧ», «в период госпитализации неоднократно покидала пределы отделения, самовольно уходила, потом возвращалась», Бубнов же вообще назван клеветником: «Факты, изложенные в обращении Бубнова В.В. не соответствуют действительности и являются клеветой». Что касается объяснений фальсификации эпикриза, все сводится к простому отрицанию, уже оформленному в документах «проверок» СК, из нового — какие-то странные рассуждения о «старом компьютере»:
«Фальсификации медицинской документации, а также злого умысла со стороны врачебного персонала, не выявлено. Несоответствие диагнозов в выписном эпикризе от 06.10.2013 г., где не отражен диагноз энцефалопатия смешанного генеза, является технической ошибкой. Выписной эпикриз печатался на старом компьютере, и сказать, что случилось, по прошествии времени, не представляется возможным».
Непонятная логика звучит в еще одном фрагменте письма:
«В 2013 году диагноз энцефалопатия не входил в перечень заболеваний для освобождения от отбытия наказания. Данный диагноз включен в перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания Постановлением Правительства РФ от 19 мая 2017 г. № 598, что свидетельствует об отсутствии факта фальсификации медицинской документации и какой-либо заинтересованности врача в содержании С. Л.А. в местах заключения».
Вообще, тут, наоборот, усматривается некое объяснение фальсификации: диагноз поставили в 2013 году, а когда увидели, что с 2017 года он ведет к освобождению, его вымарали. Еще одно парадоксальное заявление главврач Бигулов сделал в августе 2018 года: в справке по запросу Бубнова: «Диагноз энцефалопатия по данным медицинской документации Строгалевой Л.А., находящейся в медицинской карте ЦСПИД, выставлен не был». То есть в январе 2018 года Бигулов посылает Бубнову фальшивый эпикриз, 16 мая, как утверждает Просвирина С.В. председатель КРОО «Статус плюс», «нам был предоставлен достоверный документ (эпикриз) из ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области», в августе Бигулов заявляет Бубнову, что такого диагноза (энцефалопатия) больница Людмиле вообще не выставляла, а в декабре в письме в Минздрав признает пропуск энцефалопатии в эпикризе С. «технической ошибкой».
В январе 2019 года закончилась история с попытками привлечь к уголовной ответственности врачей, которые с помощью фальсификации медицинских документов сделали все, чтобы не допустить смертельно больную Людмилу к досрочному освобождению. Роль Следственного комитета в этой части трагедии — намеренная или нет, но в результате свелась к выгораживанию фальсификаторов. Мы видим, что
СК способен разбить любые рациональные доводы их простым игнорированием и многократным повторением (в нашем случае, троекратным, как в заклинаниях) ложных утверждений.
И хотя не удалось добиться ни наказания виновных, ни нормального расследования, даже те скудные документы, которые есть в материалах проверки, позволяют с большой степенью уверенности говорить, что фальсификация не была случайностью (хотя бы из-за множественности исправлений в эпикризе), что в ней участвовал не один сотрудник Инфекционной больницы (о чем говорит разнобой в объяснительных).
ПОДМЕНА ДИАГНОЗА
Между тем, 16 мая (через два с половиной месяца после обращения с жалобой в СК по поводу фальшивого эпикриза) представители Людмилы получили от Инфекционной больницы достоверный вариант эпикриза, и 28 мая комплекты медицинских документов были высланы Бубновым в ФКУЗ МСЧ-39 и в больницу ФКУ ИК-8 (в ней осужденная находилась в это время на лечении) для приобщения к медкарте Строгалевой. В сопроводительном письме Бубнов писал:
«Прошу вас в качестве доказательств наличия ряда серьезных заболеваний у осужденной Строгалевой Людмилы Александровны …принять копии нижеуказанных документов (2 комплекта):
— выписной эпикриз ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области» за период с 23.08.2013 г. по 06.10.2013 г. (копия выдана 16.05.2018 г.) о наличии диагнозов: ВИЧ-инфекция 3 стадия, токсоплазмоз латентная форма, энцефалопатия сочетанного генеза, хронический гепатит С минимальной активности, нормохромная анемия сочетанного генеза легкой степени, F 11,3 – 3 листа;
— справка из Центра СПИД ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области», подтверждающая наличие у С. Л.А. диагнозов: ВИЧ-инфекция 4 А стадия, стадия прогрессирования без АРВ, ЦМВИ латентное носительство. Токсоплазмоз. Сопутствующий: Гепатит С — цирроз печени сочетанного генеза…;
— заключение областной наркологической больницы о том, что С. прошла стационарное лечение от наркомании (что подтверждает наличие энцефалопатии сочетанного генеза) — 1 лист;
— копия решения Центрального районного суда по Воронину А.Ю. от 02.03.2018 г., смотреть стр.11, где указано подтверждение невролога Юхно К.Э. о том, что токсическая энцефалопатия и полинейропатия — заболевания неизлечимые, возможны при лечении периоды ремиссии, не более того — 3 листа.
Прошу 1 комплект копий всех имеющихся медицинских документов вручить осужденной Строгалевой Л.А. лично, под собственноручную расписку, копию которой прошу направить мне на данное заявление. Второй комплект вложить в медицинскую карту осужденной Строгалевой Л.А. для предоставления в судебные инстанции.
Однако, как стало известно, медицинские документы не были приобщены к медицинской карте Строгалевой, хотя их получение обоими учреждениями УФСИН подтверждалось почтовыми уведомлениями от 31 мая и 5 июня.
Не дождавшись определенной законом реакции на свои письма, Бубнов 6 июня подал ходатайство в Прокуратуру по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях о нарушении законодательства о порядке рассмотрения обращений граждан. 31 июля из Прокуратуры был получен ответ о выявленных нарушениях: его обращения не были зарегистрированы администрацией МСЧ-39 в течение 3-х дней, не рассмотрены в течение 30 дней и заявителю не был направлен письменный ответ. Прокуратурой было внесено представление с требованием устранить допущенные нарушения, однако выполнено оно не было, ответа заявитель так и не получил. С 24 мая по 13 июня Людмила была на стационарном лечении в филиале «Больница» МСЧ-39 (тюремная больница в ФКУ ИК-8). Она полагала, что проходит обследование, результатом которого будет получение инвалидности и освобождения по ст. 81 УК РФ.
Перед этим, в апреле 2018 года, колонию посещали члены Общественной наблюдательной комиссии, они рекомендовали администрации ФКУ ИК-4 «взять под контроль подготовку медицинских документов к суду по поданному ходатайству об освобождении в связи с наличием тяжелого заболевания, препятствующего отбыванию наказания осужденной» (из протокола посещения ОНК).16 июля члены ОНК снова беседовали с Людмилой, которая рассказала, что на 20 июля у нее назначен суд, рассчитывала на освобождение по результатам медицинской комиссии, что ее ждет семья, фотографии которой она показывала.
Судебное заседание дважды переносилось, и состоялось только 3 августа 2018 года. Вердикт суда был для Людмилы ошеломляющим: судом вынесено решение, что осужденная не подлежит освидетельствованию на СМК в связи с отсутствием у нее заболевания, препятствующего отбыванию наказания. Решение было принято на основании ответа (с медицинским заключением о состоянии С.) из ФКУ МСЧ-39 от 13 июля 2018 года и заключения прокурора по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Калининградской области. В решении суда сказано, что «осужденная Строгалева Л.А. о дате, времени и месте судебного заседания извещена надлежаще, при разъяснении ее прав, не ходатайствовала о проведении с ее участием, от услуг защитника отказалась.» Представители Строгалевой заявляли, что на судебные заседания Строгалева не приглашалась: «не информирована, не приглашена, не доставлена в заседание суда», материалов для суда (результатов медицинского обследования в больнице МСЧ-39) не получала. В течение 3-х дней Людмилу должны были ознакомить с результатами медицинских обследований от 13 июля, но до самого суда она об этих результатах не подозревала, что видно хотя бы по разговору с представителями ОНК 16 июля. В материалах судебного заседания 3 июля также отсутствует расписка Строгалевой о ее ознакомлении с заключением об отказе в освидетельствовании СМК.
Это означает, что Строгалева заблуждалась относительно своего положения: она полагала, что у нее есть официально зафиксированный диагноз, дающий ей право на освобождение, и ожидала только формального решения суда.
МУЧИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ
Людмилу отправили из больницы в колонию ИК-4, после суда она прожила чуть больше месяца. Медико-санитарную часть колонии возглавлял лейтенант с фельдшерским образованием, временами принимал приходящий терапевт. Помогавшие Строгалевой представители общественной организации описывали последние дни больной так:
«С 3 сентября идет кровь ртом, это идет при всех. Осматривает терапевт, уходит.
05.09. — осматривает и рекомендует общий анализ крови и общий анализ мочи. Жалуется на боль в пояснице. Терапевт осматривает.
06.09. — осматривает терапевт. Пишет — состояние удовлетворительное.
Состояние ухудшается, осужденные фактически насильно приводят врача. Руководитель МСЧ пишет, что рекомендовано вывозить в гражданскую больницу.
07.09. — появляется рапорт на имя начальника колонии о необходимости экстренной госпитализации. На рапорте нет времени.
То есть, есть разрыв в сутки между рекомендацией о госпитализации и составлением рапорта.
Госпитализация была в 21 с чем-то. Со слов начальника конвоя, рапорт был примерно в 15.00. Далее идет согласование. В 19 часов конвой собран.
Смерть наступила 08.09.2018г.»
УГОЛОВНОЕ ДЕЛО ПО ФАКТУ СМЕРТИ
По факту смерти осужденной Строгалевой была начата положенная в таких случаях проверка «на предмет установления наличия либо отсутствия признаком преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ».19 ноября 2018 года следователь СК Е.С. Шебуняева приняла постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти Строгалевой, поскольку она «имела серьезные заболевания», а именно хронический вирусный гепатит «С», хронический пиелонефрит, болезни, вызванные ВИЧ-проявлениями.
20 июня 2019 года юрист «Общественного вердикта» Дмитрий Егошин подал жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела в связи с неполнотой проверки, в том числе «обстоятельств, по каким причинам должностные лица ФКУЗ МСЧ-39 не приобщили медицинские документы из ГБУЗ «Инфекционная больница Калининградской области» к медицинской карте С. и не передали для изучения в суд». Егошин просил отменить постановление от 19 ноября 2018 года, что и произошло 7 июля 2019 года: зам. руководителя СО, майор юстиции Т.А. Жмылева отменила постановление и отправила дело на дополнительную проверку. А через месяц, 24 июля 2019 года, уже другой следователь СК, ст. лейтенант юстиции И.В. Гердт, снова вынес постановление отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти Строгалевой. Отметив, что причиной смерти осужденной стал хронический вирусный гепатит «С» и болезни, связанные с ВИЧ, следователь написал, что «Строгалева Л.А., находясь в ФКУ ИК-4 УФСИН …неоднократно наблюдалась и осматривалась медицинскими работниками ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России, однако этими медицинскими работниками не была оказана должным образом медицинская помощь Строгалевой Л.А., в связи с чем, в результате ухудшения здоровья последней, 07.09.2018 она была госпитализирована в ГБУЗ «БСМП г. Калининграда», где 09.09.2018 наступила ее смерть.» (выделено нами).После чего следователь сделал вывод о том, «что объективных данных, свидетельствующих о совершении в отношении Строгалевой Л.А. преступления, предусмотренного ч.1 ст. 105 УК РФ выявлено не было». При этом следователь рассматривал только ст. 105 (намеренное убийство), а не ст. 109 (причинение пациенту смерти по неосторожности) и ч. 2 ст. 238 УК РФ (врачебная ошибка, приведшая к тяжкому вреду здоровью или к смерти). После неоднократных жалоб представителей пострадавшей о необходимости объединения материалов проверок по разным статьям УК РФ в одно производство для дальнейшей проверки и возбуждения уголовного дела по ст. 109 УК РФ, следственными органами было принято решение материалы объединить и дальнейшую доследственную проверку провести по факту оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности (ст. 238 УК РФ).
Материал проверки стал передаваться из одного следственного отдела в другой. Были поданы жалобы в прокуратуру о бездействии следственных органов. Жалобы были оставлены без удовлетворения.
МЕДИЦИНСКИЕ ПРОВЕРКИ
28 января 2019 года представитель КРОО «Статус плюс» в интересах Строгалева Д.А. (сына Людмилы С.) подала в СК заявление в порядке ст. 141 УПК (заявление о преступлении), где подробно изложила историю последних месяцев жизни Людмилы С. и обстоятельств ее смерти:
«Она неоднократно сообщала …о том, что ей все хуже, медиков-специалистов нет в мед. части, ее жалобы некому выслушивать и фиксировать, высказывала опасения, что умирает, умоляла о помощи.»
«Считаю, что все перечисленные факты напрямую способствовали смерти ос. С. Смерти, которой могло не быть если бы при отбывании срока наказания ей оказывались полноценный объем исследований и медицинской помощи в связи с имеющимися хроническими тяжелыми заболеваниями.»
На основании вышеизложенного прошу:
— провести проверку МСЧ-39 на предмет признаков преступления, предусмотренного ст. ст. 109, 124, 125 УК РФ, в том случае, если признаки будут усмотрены, возбудить уголовное дело;- провести медицинскую экспертизу по качеству и объему медицинской помощи, оказанной осужденной С. в системе УФСИН России по КО с января 2018 по сентябрь 2018 г.
Проверки были проведены, их результаты частично изложены в решении Центрального районного суда Калининграда 27 октября 2021 года. Главная проверка, «Комплексная комиссионная судебно-медицинская экспертиза», проводилась с 13 июля по 8 августа 2021 года по определению суда. Было установлено, что «медицинская помощь в период с 19.06.2017 г. по 07.09.2018 г. на амбулаторном и стационарном этапах лечения была оказана Строгалевой Л.А. ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России ненадлежащим образом, а именно, не в полном объеме и с недостатками (дефектами)».
Было обнаружено много врачебных ошибок. Из документа следует, что лечили мало, случайным образом, не все болезни, иногда не тем и не от того. В нескольких пунктах говорится об отсутствии необходимой диагностики, без чего говорить о лечении вообще странно. Комиссия признает, что при правильных действиях было возможно «предотвращение прогрессирования цирроза печени», «более стойкая ремиссия хронического пиелонефрита», «более ранняя диагностика декомпенсации осложнений цирроза и последующее переведение на госпитализацию в специализированное медицинское учреждение». Но парадоксальным образом, как и в решениях других контролирующих органов, официальные выводы комиссии прямо противоречат ею же приведенным фактам: «Вышеуказанные дефекты оказания медицинской помощи не состоят в причинной связи со смертью С. Л.А., непосредственной причиной наступления которой явилась полиорганная недостаточность на фоне тяжелой патологии, уже имевшейся у больной до ее поступления 19.06.2017г под наблюдение ФКУЗ МСЧ-39 ФСИН России.
Смерть С. Л.А. носила прогнозируемый характер и могла наступить в любой момент, даже на фоне проводимого специализированного лечения, ее наступление можно считать непредотвратимым при наличии (и степени выраженности) вышеуказанной тяжелой сопутствующей патологии различных органов и систем организма».
Разумеется, смерть любого человека можно назвать «непредотвратимой», а смерть любого пожилого человека — «носящей прогнозируемый характер»: для этого достаточно посмотреть на список его хронических заболеваний. Подобная риторика заслоняет другой вопрос: насколько продлилась бы жизнь Строгалевой при правильном лечении? Каково было бы качество ее жизни, по сравнению с тем ужасом, который ей пришлось пережить перед смертью? Да и так уж «непредотвратима» была ее смерть при правильном лечении?
КОМПЕНСАЦИЯ МОРАЛЬНОГО ВРЕДА
В пользу Дмитрия, сына Людмилы, было подано исковое заявление о компенсации морального вреда. В октябре 2021 года оно было удовлетворено. Была взыскана компенсация в размере 20 000 рублей. В связи с несогласием с суммой компенсации была подана апелляция, которая «странным образом» не дошла до суда апелляционной инстанции, но Калининградский областной суд оставил решение суда без изменений. В августе 2022 года кассационная инстанция отменила это решение, дело было направлено на новое апелляционное рассмотрение. В декабре 2022 года Центральный районный суд Калининграда принял новое решение. Процитировав все материалы проверок из прошлого суда, перечислив все те же ошибки и недостатки лечения, а также выводы о том, что эти дефекты «не находятся в прямой причинно-следственной связи со смертью матери истца», суд увеличил сумму компенсации до 200 000 рублей, в 10 раз.
Главное в этой истории, как и во многих других, связанных с тюремной медициной, никто не понес наказания. Ведомства отвечали на запросы (не всегда охотно), перебрасывались бумагами, иногда затягивали, юлили, вовремя не уведомляли защитников. Все это делалось, обходя очевидную суть дела, с пренебрежением к судьбе конкретного человека.
Какой мотив стоял за этим злодеянием? Ведомственная установка — максимально препятствовать освобождению осужденных по болезни? Но это трудно было бы реализовать без усилий Инфекционной больницы (не относящейся к тюремному ведомству), без потакания Следственного комитета, Прокуратуры и Суда. Может, это чья-то личная месть, хотя бы за то, что вознамерилась получить освобождение по болезни инициативно, не «договорившись» с начальством? Мы видим «симфонию» ведомств, поддерживающих медиков ФСИН. Эта круговая порука и есть залог безнаказанности, а значит осужденные и дальше будут погибать, не получая своевременно качественного лечения.
