Медицинская служба ФСИН

Медицинская служба ФСИН — проблемы оказания

медицинской помощи, значимые для соблюдения

запрета пыток и жестокого обращения

Автор: Асмик Новикова

Все дела, включенные в этот доклад, являются публичными, также получено информированное согласие жертв или членов их семей.

Медицинские службы закрытых учреждений имеют принципиальное значение не только как провайдер медицинской помощи для заключенных, основной инструмент документирования пыток, но и как институциональный механизм превенции ненадлежащего обращения и пыток. Для решения этих задач важно, чтобы врачи не находились в подчинении тюремной службы.

Независимость медицинской службы от закрытых учреждений обеспечивается ее переводом в подчинение Минздраву. При этом служба должна быть организована внутри закрытых учреждений. Такая постоянно функционирующая в тюрьмах служба, подчиняющейся Минздраву, — необходимое условие, чтобы на практике обеспечить приоритет вопросов здоровья, качество и своевременность медицинской помощи. Это будет достигнуто за счет того, что вопросы качества медицинской помощи совпадут с интересами ведомства — Минздрава.

Если же медицинская служба имеет «правоохранительное» подчинение, то приоритет с высокой вероятностью неизбежности будет отдаваться интересам этого правоохранительного ведомства (например, тюремной службы или полиции).

Медицинская служба, организованная в тюрьмах, но подчиняющаяся Минздраву, на практике создаст режим постоянного присутствия в закрытых учреждениях внешней по отношению к ним государственной службы. Такой «постоянный наблюдатель» может эффективно работать как механизм превенции пыток и жестокого обращения. Ответственность за тех, кто находится под контролем государственных служб, будет распределяться между разными ведомствами.

В итоге заключенный будет находится на постоянном виду разных госслужб. Это уже снизит «герметичность» тюрьмы. Такая модель опирается на сочетание двух принципов: распределительной ответственности и перекрестного контроля.

В России переход медицинской службы из пенитенциарного ведомства в министерство здравоохранения остановлен.

Необходимость реформировать тюремную медицинскую службу в России обсуждается давно, т.к. тюремная медицина часто оказывалась предметом критики. В 2010 году был анонсирован эксперимент по созданию централизованных медицинских частей, которые прямо подчинялись бы федеральному ведомству и имели бы отдельное централизованное финансирование. С 2011 года эксперимент стал реализовываться в пилотном режиме: были выделены регионы, в которых создали медицинские части, выведенные из-под контроля региональных тюремных управлений.

Тогда же, в 2011 году, внесли поправку в 117 статью Уголовно-исполнительного кодекса. Была введена важная гарантия — медицинский осмотр заключенного, которого администрация хочет подвергнуть наказанию и отправить в штрафной изолятор (ШИЗО). Эта поправка требовала, чтобы до водворения в штрафной изолятор заключенный прошел медицинский осмотр и получил заключение врачей с оценкой его состояния и допустимости нахождения в строгой изоляции в одиночной камере. То, как на практике работает эта гарантия, вызывает много обоснованной критики, но сам факт ее наличия в закрепления в кодексе — важен.

С 2014 года эксперимент был расширен и была проведена масштабная реформа: в регионах, при управлениях Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) создали медико-санитарные части, в которые объединили медицинскую инфраструктуру (больницы, фельдшерские пункты и пр. региона), централизовали закупку лекарств, разработали регламенты (приказы) по взаимодействию с гражданской медициной, и переподчинили эти медицинские части внутри ФСИН медицинскому управлению. Главным образом, медицинские части были выведены из подчинения самих учреждений (колоний/СИЗО). Ранее медицинская часть функционировала как структурное подразделение колонии, СИЗО, а ее сотрудники были подчиненными начальнику колонии, СИЗО.

После реформы 2014 года оставалось решить вопрос с фактической независимостью врачей от тюремного начальства и утвердить стандарты Минздрава при оказании медицинской помощи.

В 2017 году был принят приказ, в котором были четко зафиксированы гарантии получения медицинской помощи в соответствии со стандартами Минздрава (Приказ Министерства юстиции № 285 от 28.12.2017 года «Об утверждении Порядка организации оказания медицинской помощи лицам, заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы» (вступил в действие 20 февраля 2018 года). Новые правила прямо закрепляют обязательность для системы УИС стандартов оказания медицинской помощи, которые действуют в гражданской медицине (п. 1 Правил).). Но проблема независимости тюремных врачей пока не решена в полной мере.

Летом 2019 года ФСИН выступила с анонсированием своих дальнейших планов. Было сказано, что ФСИН планирует провести консультации о возможности передачи тюремной медицинской службы в ведение Минздрава России. Как далеко продвинулись консультации и в какой точке в воображаемом маршруте передачи в Минздрав тюремной службы сейчас находится Россия, определенно сказать невозможно.

Сейчас врачи не являются штатными сотрудниками колонии или СИЗО, то есть они не подчиняются начальству этих учреждений. Здесь следует зафиксировать, что реформа 2014 года сделала серьезный шаг в сторону независимости медицины в тюрьме.

Но врачи продолжают быть тюремными медиками, они встроены в самостоятельную вертикаль медицинской службы внутри ФСИН, хотя и по идее, не связаны отношениями субординации с начальством конкретной колонии или СИЗО.

На практике заключенный как правило не может получить медицинскую помощь, которая была бы своевременной и надлежащей. Приоритет отдается организации и оказанию помощи в системе УИС. Лечение, обследование и пр. заключенного специалистами гражданской системы здравоохранения осуществляется в том случае, если в медицинских учреждениях УИС требуемую помощь оказать невозможно. (п. 2 и п. 9 Приказа № 285) — так называемый принцип «исчерпания». Алгоритм, в соответствии с которым заключенный может получить медицинскую помощь сторонних специалистов, складывается на основе прежде всего Постановления № 1466 (Постановление Правительства Российской Федерации от 28 декабря 2012 г. № 1466 г. «Об утверждении Правил оказания лицам, заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы, медицинской помощи в медицинских организациях государственной и муниципальной систем здравоохранения, а также приглашения для проведения консультаций врачей специалистов указанных медицинских организаций при невозможности оказания медицинской помощи в учреждениях уголовно-исполнительной системы»).

Возникает замкнутый круг: нужный специалист будет приглашен только тогда, когда будет доказано, что этого специалиста нет в тюремной больнице, но понять это возможно при наличии возможности правильно поставить диагноз. А если этот диагноз поставить некому — нет нужного специалиста, — то и распознать его необходимость невозможно. Это значит, что некому своевременно точно диагностировать заболевание. Заболевание развивается и доходит до предельной манифестации, только тогда тюремная медицина соглашается с тем, что необходим специалист, которого нет в штате тюремной медицинской части. То есть система так устроена, что заключенный обречен на осложнения, чтобы доказать, что внутри колонии он не может получить нужную помощь.

Приглашение стороннего специалиста ставится в зависимость от решения тюремного начальства, несмотря на то, что тюремный врач не подчиняется ему. Заключение врача о необходимости пригласить специалиста из гражданской медицинской организации должно быть завизировано начальником колонии/СИЗО. Начальник должен в течение 1 рабочего дня направить запрос в гражданскую медицинскую организацию (пп. 10-11 Правил постановления № 1466). Тем самым действующие правила не позволяют врачу, работающему в медицинской части УИС и не подчиняющемуся начальнику колонии, самостоятельно направить запрос на проведение консультации врачом гражданской клиники в случаях, когда сам врач считает, что показания для такой консультации имеются.

Получается, что документы врачей валидируются по-прежнему начальством, а это значит, что у администрации колоний сохраняется инструмент давления на заключенных.

Заключенный может пригласить специалиста по своему выбору. Это закреплено Правилами внутреннего распорядка в исправительных учреждениях в пункте 181. Он имеет право это сделать самостоятельно на платной основе за счет собственных средств. Решение о приглашение специалиста принимает начальник, действующие правила не содержат прямого требования удовлетворить запрос заключенного. Оплата услуг приглашенного врача осуществляется только с личного лицевого счета заключенного.

Пригласить специалиста по своему выбору сложно и часто не по силам заключенному потому, что заключенный должен совершить значительный объем действий самостоятельно. В отсутствие третьих лиц (адвокатов, родственников) заключенный, находясь в изоляции, не может самостоятельно выбрать гражданское медицинское учреждение, заключить договор на оказание платной услуги, оплатить его, предварительно пополнив свой личный счет, а также достичь договоренности с врачом о том, что тот приедет в пенитенциарное учреждение.

Итогом преобразований медицинской службы стало то, что она стала формально более самостоятельной, но осталась внутри тюремного ведомства с прямым подчинением федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН). Цель преобразования медицинской службы заключалась в выведение медицинского персонала из прямого подчинения начальникам пенитенциарных учреждений. Но на практике это не повысило качество медицинской помощи и не сделало ее более доступной для заключенных.

Даже когда родственники заключенных берут на себя организацию лечения, УИС создает различные препятствия, фактически блокирующие оказание надлежащей помощи и приводящие к необратимым последствиям.

Подзащитный фонда «Общественный вердикт», Артур Романов, 28 лет, заключенный ИК-10 г. Чусовой Пермского края, умер в тюремной больнице, так и не получив своевременно качественной медицинской помощи.

Романов отбывал наказание в ИК-10 Пермского края. После манифестации болезни в ноябре 2022 года администрация колонии не приняла надлежащих мер по проведению диагностики и организации лечения. Только через несколько дней после первых симптомов он был доставлен в тюремную больницу, когда в колонии он потерял сознание и у него произошел приступ, внешне похожий на эпилептический. Заключенного доставили в гражданскую больницу, но оттуда 19 ноября его увезли в тюремную больницу №2 при ИК-9 в городе Соликамске. Еще 19 ноября заключенный мог самостоятельно передвигаться, но уже 20 ноября он потерял сознание. Ни лекарства, привезенные родственниками, ни «Скорую помощь», которую вызвала мать в тюремную больницу, ни адвоката — не пропустили в тюремную больницу. 23 ноября мать Романова обратилась в Министерство по чрезвычайным ситуациям (МЧС), и МЧС, оценив состояние больного, приняли решение самостоятельно вывезти его из тюремной больницы в гражданскую — в отделение реанимации гражданской больницы г. Березняки (Пермский край). Романов умер, не приходя в сознание, 28 ноября в этой больнице. Все дни, которые Романов находился в тюремной больнице, он не получал необходимого лечения. Фонд «Общественный вердикт» добился возбуждения уголовного дела. Но дело возбуждено только по статье «Причинение смерти по неосторожности». Сейчас идет расследование. Фонд «Общественный вердикт» добивается возбуждения еще одного дела по халатности тюремных врачей.

Заключенные чаще всего не получают своевременной помощи в колонии. Первые признаки заболевания, как правило, игнорируются. Помощь оказывается тогда, когда болезнь приобретает крайние формы своих проявлений, либо состояние заключенного близко к критическому.

В случае, когда заключенных переводят в тюремные больницы, медицинская помощь не всегда оказывается своевременно и в полном объеме. Нередко это приводит к смерти заключенных.

В производстве Фонда «Общественный вердикт» находится уже несколько дел только по случаям из одной тюремной больницы — № 2 МЧС 59 ФСИН России при колонии №9 (Пермский край), что свидетельствует о массовом характере нарушений в оказании медицинской помощи.

Юрий Зайков, 47 лет, инвалид I группы, отбывал наказание в колонии №9 Пермского края. С 20 октября 2022 го. заключенный жаловался на сильные боли в области живота, высокую температуру, обращался в медицинскую часть колонии, к сотрудникам колонии, просил оказать ему медицинскую помощь. Со слов его супруги, его просьбы были проигнорированы, и медицинская помощь ему не была оказана. Заключенные сообщили супруге, что ее мужа Зайкова 1 ноября 2022 г. госпитализировали в тяжелом состоянии для проведения экстренной операции в филиал тюремной «Больницы № 2» Пермского края. Однако после операции сразу же этапировали в неизвестное место. После долгих поисков жена нашла Зайкова в другой больницы, врачи которой сообщили, что Зайкова в больнице при колонии №9 «просто разрезали и зашили как попало, без оказания реальной медицинской помощи», а его состояние после операции только ухудшилось. Зайкову провели экстренную операцию, но он впал в кому и, не приходя в сознание, умер 18 ноября 2022 года.

Николай Гуляев, инвалид 2 группы, отбывает наказание в колонии №9 Пермского края. Находясь в колонии, в 2017 году он получил травму шейных позвонков, в результате которой у него были диагностированы четыре грыжи, перелом и искривление шейных позвонков, и др.. У Гуляева регулярно болит шея и спина. Однако корсет ему выписали только через 2 года, в 2019 году. На сегодняшний день заявитель не может обходится без корсета, т.к. шея не держит голову, ему трудно дышать, отнимаются ноги, повышенное давление, не может ходить в туалет, испытывает постоянные головные боли, обезболивающие не помогают. Надлежащая медицинская помощь Гуляеву не оказывается. В 2021 г. врач-ортопед рекомендовал для лечения консультацию нейрохирурга. Однако по сей день его не вывозят на консультацию, а медицинскую помощь ему не оказывают.

Судебная коллегия по административным делам Пермского краевого суда 13 сентября 2022 г. признала незаконным бездействие тюремной медицинской части (МСЧ-59 ФСИН России) по необеспечению Гуляеву консультации врача нейрохирурга. Но решение суда не исполняется, требуемая консультация пока не была проведена.

Перевод заключенных в больницы происходит по правилам этапирования. Фактически людей, нуждающихся в неотложной медицинской помощи, перевозят по всему региону в течение длительного времени. При этом, гражданские больницы могут отказывать в приеме заключенных, если его состояние близко к критическому.

Важа Бочоришвили, гражданин Грузии, заключенный ИК-1 Ярославля.

В результате пыток в колонии он серьезно пострадал, что впоследствии привело к смерти. Бочоришвили умер 9 мая 2017 года. В мае 2016 года из колонии №3 Ярославля он был этапирован в ЕПКТ (единое помещение камерного типа) колонии №1 Ярославля. В апреле 2017 года Бочоришвили был сильно избит сотрудниками колонии в присутствии тюремного врача. После избиения у него обострились его хронические заболевания. Но его поместили в ШИЗО, чтобы скрыть от посторонних глаз. В колонии ему оказывалась простейшая медицинская помощь, но не было проведено необходимых и своевременных обследований. После серьезного ухудшения состояния Бочоришвили этапировали в первую больницу. Всего За 9 дней с момента манифестации болезни до смерти Бочоришвили перевозили четыре раза в разные больницы.

Сохранилась видеозапись избиения со служебного регистратора, что стало основой для последующего уголовного дела, возбужденного только после того, как адвокат фонда «Общественный вердикт» передал запись СМИ и она была обнародована (материал «Новой газеты» от 23 февраля 2021 года «Тут, конечно, крыть уже нечем»). Следственное управление СК по Ярославской области в 2017 году провело проверку, однако уголовное дело не было возбуждено.

Избиению предшествовала унизительная процедура полного личного обыска. Сотрудники колонии требовали, чтобы для осмотра скрытых полостей Бочоришвили присел на корточки в присутствии женщины-медика.

Ему требовалась пересадка печени, но, поскольку Бочоришвили не был гражданином России, на сложную операцию он рассчитывать не мог. 9 мая 2017 года — меньше чем через месяц после пыток в ИК-1 — Бочоришвили умер в больнице. Когда тело выдали родственникам, в нем не было внутренних органов.

Сотрудники колонии, избивавшие Бочоришвили, – Сергей Гусарин, Вячеслав Шашкин и Сергей Кузьмин — осуждены на сроки от трех до трех с половиной лет колонии.

О расследовании возбужденного уголовного дела в отношении тюремных врачей ничего неизвестно — ни на какой стадии оно находится, ни кто привлекается в качестве обвиняемых, ни какие конкретно предъявлены обвинения, ни принято ли решение о его прекращении.

В производстве фонда есть дела, где фактический отказ в доступе к медицинской помощи трудно объяснить какими-то рациональными причинами. Заключенные просто игнорируются, что вынуждает их идти на нарушение правил внутреннего распорядка для привлечения внимания к своим проблемам со здоровьем. Например, подзащитный фонда Абдул-Малик Албагачиев был вынужден испортить камеры видеонаблюдения, чтобы должностные лица обратили внимание на него и его срочную необходимость получить медицинскую помощь.

Абдул-Малик Албагачиев, 34 года, отбывает наказание в тюрьме №1 г. Димитровград (Ульяновская область). Он страдает «Постравматической эпилепсией». Это заболевание он приобрел после применения к нему пыток в ходе расследования уголовного дела. О диагнозе администрации пенитенциарного учреждения известно.

В период отбывания наказания состояние здоровья осужденного сильно ухудшилось. Участились случаи эпилептических припадков, в результате неоказания или несвоевременного оказания медицинской помощи. Осужденный жаловался, что врача в колонии приходилось ожидать длительное время, сотрудники помощь не оказывали, поскольку, как утверждает осужденный, была негласная команда от руководства не подходить во время припадков, ожидать врача. Также, осужденный жаловался, что, несмотря на установленные камеры наблюдения в его камере, помощь и лекарственные препараты можно было ждать часами. Приходилось писать что-то типа плакатов и стоять с ними подолгу у камер, чтобы быть замеченным. Несколько раз осужденный портил камеры видеонаблюдения с целью, чтобы сотрудники отреагировали на призывы о помощи, в результате чего был дисциплинарно наказан, кроме того, со стороны колонии были поданы иски о компенсации за испорченное имущество.

В России могут функционировать пенитенциарные учреждения, в которых нет медицинских частей. Иными словами, медицинская служба полностью отсутствует. Именно в такой ситуации оказался Абдул-Малик Алгабачиев.

Фактически, допускается ситуация, когда российские власти самостоятельно снижают гарантии исполнения своих позитивных обязательств по обеспечению права на жизнь.

В период отбывания наказания в колонии №10 Астраханской области до перевода осужденного в тюрьму Ульяновской области, в колонии не было вообще медицинской части. После многочисленных обращений юриста фонда “Общественный вердикт” в надзирающие органы в связи с ухудшающимся состоянием здоровья осужденного и возможностью летального исхода, в колонию №10 были прикомандированы медицинские работники. Со слов осужденного, в ходе проведения проверок со стороны прокуратуры по жалобам защиты, ему было сообщено, что медицинских работников в исправительных учреждениях области не хватает, а узких специалистов практически нет.

Изложенные задокументированные случаи ненадлежащей и несвоевременной медицинской помощи вынуждают сделать вывод о том, что доступ заключенных к медицинской помощи зависит от административных решений разного уровня, которые плохо согласуются между собой, а сохранение медицинской службы внутри тюремного ведомства превращает ее в правоохранительную, когда задачи самого пенитенциарного ведомства являются приоритетными, включая попустительство со стороны тюремных врачей случаям жестокого обращения и пыток.